Среди призраков культурной столицы
Принято считать, что Санкт-Петербург из культурной и мятежной столицы постепенно превратился в город андеграундной литературы, альтернативной музыки и думающей молодёжи. После каждой поездки туда у моих друзей горят глаза и появляется экспрессивная жестикуляция. Они начинают верить, что скоро всё изменится к лучшему, и надеются вернуться в город на Неве как можно скорее. Я же в Питере отчаянно мечтала вернуться домой…
Посетив все музеи и галереи, дома писателей, поэтов, актёров, политических деятелей, прогулявшись по набережным и мостам, магазинам и лавочкам, у меня создалось такое ощущение, будто я в городе-памятнике, в городе-мавзолее, населённом призраками.
После первого дня я прокляла питерское метро, на второй день проклятию подверглись архитектурные сооружения, на третий — чудо глобализации — Макдоналдс, а на четвёртый — поезд «Санкт-Петербург — Вологда» за то, что он полз среди лесов и болот слишком медленно.
Слово «медленно» — ключевое для всего Петербурга. Возможно, я слишком привыкла к Москве, но темп жизни Северной столицы как будто заторможен, он похож на движение эскалаторов в питерском метро. Перейдя за турникет, вы как бы оказываетесь в мире, где царит медленная усталость и разученная вежливость.
Дворцовая площадь сплошь забита китайскими туристическими автобусами, в Эрмитаже, все как всегда, толпятся у картин Рафаэля и Да Винчи (как будто это единственные светочи искусства), в Кунсткамере маленькая «жирненькая» итальянская девочка, посмотрев на уродцев, во весь голос заорала: «Ки Бэлло!». Да, действительно прекрасно…
Прекрасно, что каждый день толпы абсолютно безобразных туристов имеют право прикасаться к вечности, прекрасно, что американские пенсионеры нашли в российских музеях действительно культурные скамейки, а исламские туристы могут наслаждаться запрещённой пищей в Макдоналдсе.
Самое смешное, что в этом продвинутом городе я не могла купить себе журнал «Rolling Stone», потому что «плохо работают поставщики».
Да, город красив, но эта красота постепенно ушла в коммерцию. Да, девочки поют на улицах песни «Пилота», а мальчики играют на улицах, но это уже не тот Питер, которым он был, например, в девяностые. Да, бабушки и дедушки в «стрингах» загорают возле Петропавловской крепости, но на Поцелуевом мосту уже давно никто не целуется…
Меланхолия, некоторая трогательность, провалы во времени ещё остались, осталось свинцовое небо, спокойные сфинксы на Университетской набережной, остались случайные знакомые, которые проводят тебя до следующей улицы и сразу же назовут своим другом…Возможно, за это и стоит любить Питер…
Честно говоря, самым захватывающим местом для меня оказалась Соборная Мечеть — одна из самых крупных в Европе и самая северная в мире. Она вмещает до пяти тысяч человек. На первом этаже — огромный зал, в котором молятся мужчины, второй этаж отведен женщинам, а на третьем этаже находятся классы воскресной школы, где преподаются уроки арабского и татарского языков, а еще — Ислама.
Это здание просто потрясает воображение — то ли оттого, что все дворцы и фонтаны уже приелись, то ли потому, что само это невозможно красивое небесно-голубое здание столь парадоксально для хмурого питерского пейзажа. Но рядом с ним действительно хотелось стоять и просто смотреть, ловить какие-то подсознательные импульсы и стараться понять, чем нужно жить…
И вот ещё что…Питер навёл меня на мысль, а точнее, — на один серьёзный вопрос: «Возможны ли в больших городах настоящие чувства»? Речь не только о любви…
Так вот странно мы бродили совсем рядом, но не за руку — Питер и я.
Путешествовала Юлия ШУТОВА
