Красная река

Красная река — большая транспортная артерия Вьетнама и большая головная боль ханойских властей. Вдоль реки тянутся бедные кварталы Ханоя — крыши домов здесь залатаны брезентом, вдоль дороги вырыты сточные канавы, а в воздухе смешиваются запахи всего, что в эти канавы попало.

Чумазые дети едят что-то чумазыми руками из чумазых плошек, а их родители укоризненно смотрят на проходящего мимо европейца — как на гостя, который пришел, когда в доме не прибрано, и вместо того, чтобы побыстрее уйти, бестактно пялится по сторонам.

Здесь живут на лодках — каждая из стоящих на якоре лодок служит домом для целой семьи. Стены и крыша сделаны из случайных досок и фанеры, под навесом прямо на палубе готовят еду, сушат белье. Никого не видно — только в одной из лодок лает собака, да старик с мальчуганом рыбачат на глинистом берегу. Чуть поодаль у воды разбиты грядки — пожилая женщина методично пропалывает рядок за рядком, иногда останавливаясь, чтобы разогнуть спину.

Храм литературы

У стен Храма Литературы, прямо на тротуаре посреди оживленной улицы идет урок строевой подготовки — двое военных отдают команды отряду пионеров. Пионеры маршируют в шеренгу по трое, делаю повороты нале-направо и разворачиваются кругом.

Первые ряды еще стараются хоть как-то попадать в ногу, а последние — откровенно считают ворон. Благо поглазеть есть на что — к храму постоянно подъезжают автобусы и такси с туристами. Вот пожилые немцы столпились вокруг уличного парикмахера и щелкают фотоаппаратами.

Парикмахер доволен — он честно предупредил всех, написав мелом на стене: «Foto — 1$». Кстати, клиент у него в кресле — никакой не клиент — он уже часа три сидит там, накрывшись рогожкой и позирует туристам, пока мастер щелкает ножницами у него над головой. Две белокожие толстушки в шортах подкатили на велорикше — озираются испуганно, видно не привыкли еще суете ханойских дорог.

Японцы просеменили гуськом к воротам храма — как будто и у них строевая подготовка. В общем, знай смотри по сторонам, а в туристах недостатка не будет — к Храму Литературы, как на Красную площадь, везут всех. Это достопримечательность на любой вкус — можно фотографироваться на фоне изогнутых по краям черепичных крыш, можно созерцать цветущие лотосы в пруду, а можно прочесть развешанные на стенах таблички и узнать, что Храм Литературы — не только храм, но и старейший в стране университет.

С XI века будущие философы и государственные мужи постигали здесь учение Конфуция, историю и стихосложение, а по окончании обучения сдавали выпускной экзамен самому королю. Вместо бумажного диплома выпускникам полагался каменный — по окончании экзамена во дворе университета ставилась плита с именами тех, кто успешно прошел испытание. За списком выпускников следовал список официальных покровителей — чиновников, при содействии которых был организован экзамен, — точно как в наши дни на афишах делается приписка о том, что мероприятие проводится под эгидой правительства Москвы.

Плиту обязательно украшал затейливый цветочный орнамент, а основание ее имело форму черепахи — животного, по мнению древних вьетнамцев, мистического. Всего таких животных во вьетнамской мифологии было четыре — черепаха, феникс, единорог и дракон, — но черепаха отличалась от своих трех собратьев. Она не была существом невиданным, ее можно было встретить в любом пруду, а мистический статус она получила за свои достоинства — мудрость и долголетие.
До наших дней в галереях Храма Литературы сохранились 82 стелы с 1307 именами. Под черепичными крышами галерей бродят, уткнувшись в путеводители, туристы. Дети гладят по каменным головам древних черепах, — особенно одну, которая улыбается. Художники копируют выбитые на стелах орнаменты. Уборщики собирают в бамбуковые корзины опавшие листья и выносят их за ворота, — створки ворот снабжены снизу деревянными колесами, чтобы легче было открывать.

Двое пионеров с интересом наблюдают, как я фотографирую ворота, потом подходят и спрашивают, что в этих воротах такого. Уже уходя, обращаю внимание на небольшую металлическую табличку у входа — надпись на четырех языках просит посетителей не забираться на спину черепахам и не дописывать к выбитым на камне изречениям мудрых ничего от себя…

Парк Ленина (Le Nin park)

В Ханое есть даже парк Ленина, а в нем, как и положено, памятник Ильичу. Ильич как Ильич, ничем особым не примечателен. В отличие от российских собратьев выглядит вполне благополучно, вьетнамцы зовут его Ле Нин, и все у него, похоже, в порядке.

Домой

Самолет Вьетнамских авиалиний готовится к вылету в Москву. Мы сидим, пристегнутые ремнями, и слушаем инструктаж по средствам безопасности на борту. Хрупкая девушка-стюардесса выходит в проход между рядами кресел. Голос по радио сообщает, что аварийные выходы находятся по правому и левому борту самолета.

Плавным жестом танцовщицы древнего Сиама стюардесса указывает нам на ближайший выход. Локоть чуть согнут, ладонь отведена назад под прямым углом к предплечью, кисть выгнута, длинные пальцы продолжают изгиб — кажется, на них должны быть золотые колпачки с хрустальными колокольчиками. Еще одно движение танца — и перед нами появляются кислородные маски. Еще наклон головы и причудливый поворот руки, и мы знаем, как надуть через клапаны спасательный жилет.

Никто уже не читает и не дремлет — пластика восточного танца притягивает взгляд, завораживает. Пока я думаю о том, свойственны ли такие жесты всем вьетнамским девушкам, или стюардесс специально им обучают, самолет выруливает на взлетную полосу. Мы летим домой.

Александра КАРЕПИНА